Даже куклы становятся старше

[buratinoiko]

Лет пять назад я публиковал это же произведение под ником ПьероТТ, в соавторстве с Mad_Bitch_Harlequin на Ли.ру, но так и не дописал его, по прошествии времени я понял свои ошибки, и решил перекроить эту маленькую вселенную. Посему отдаю на общий суд.

Автор: JTatuola (ПьероТТ)
Название: Даже куклы становятся старше
Пэйринг: Арлекин/Пьеро и др.
Рейтинг: планируется NC-17
Жанры: Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: BDSM, Смерть персонажа, Изнасилование, Нецензурная лексика, Underage
Статус: в процессе

Глава 2

Заправив за аккуратное ухо черные пряди, Коломбина критично рассматривала щеку Пьеро, покусывая губы и хмуря тонкие бровки. Казалось бы, всего лишь пощечина, а не прошло и часа, как проявились синяки. Среди массовки поэта называли фарфоровым мальчиком, из-за почти прозрачной неестественно бледной и слишком нежной кожи, которая являлась частым предметом ссор между Коломбиной и Арлекином.

Коломбина была девушкой куда более интеллигентной, чем стремилась выглядеть для окружающих. Несколькими годами раньше она подавала большие надежды своим благовоспитанным родителям, без особого труда постигая все, что только могло ее заинтересовать, от юриспруденции до стихосложения. Через некоторое время она связалась с некоей авангардной театральной труппой, для которой она время от времени участвовала в написании сценариев и создание абсурдных костюмов. Ведомая жаждой перемен, вскоре она оказалась в театре Карабасова, разорвав связи с разочаровавшимися родственниками. Она не настолько, как Мальвина, неразборчива в выборе партнеров, и скорее даже холодна в этом плане, не так стремясь замарать руки во всех смыслах. Временами в ней вспыхивает неуемная жажда творчества, и тогда у театра появляется новая глубокомысленная постановка, порой понятная разве что ее создательнице.

Красноволосая девушка аккуратно коснулась щеки теплыми пальчиками. Пьеро даже не шелохнулся, все это время флегматично глядя в пространство, сидя на стуле возле туалетного столика гримерной, не обращая внимания ни на рассматривающую его Коломбину, ни на скрестившего руки на груди Арлекина, что стоял в дверях.
Девушка, наконец, закончила изучать лицо поэта и подошла к своему названому брату.
-Я ведь не один раз говорила тебе, у него легко появляются синяки, вам на сцену вечером! – возмущено прошипела она, потрясая маленьким кулачком. Арлекин пожал плечами:
-Прости сестренка, он меня вынудил.
Коломбина поджала губы.
- "Я ненавижу", - присмирев,
Уста промолвили, а взгляд
Уже сменил на милость гнев,
И ночь с небес умчалась в ад, – тихо проговорил Пьеро, откидываясь на спинку стула.
-У тебя по этому поводу родились стихи? – насмешливо фыркнул Арлекин. Пьеро не отреагировал. – тоналкой его замажешь и делов-то.. А хотя знаешь, оставь так, правдоподобнее будет.
Пьеро закатил глаза, поднимаясь со стула, глянул на свое отражение:
-Под волосами не будет видно.
Не в силах больше слушать этих двоих и вообще находится с кем-либо рядом, Пьеро прошел мимо Арлекина и Коломбины, не взирая на возмущения последней и направился обратно к жилым комнатам. Поэту требовалось хотя бы пара часов сна, ночное вдохновение сопровождающееся прогулками под луной не шло на пользу его организму.
Арлекин перевел взгляд с удаляющегося партнера на Коломбину, взглядом спрашивая, все ли на этом.
-Не уродуй товар, – хмуро отрезала девушка, смерив рыжего осуждающим взглядом, – в шесть как штык гримироваться.

Пьеро уже провалился в глубокий сон, когда Арлекин вернулся в их комнату. Как можно тише закрыв за собой дверь, Арлекин склонился над кроватью, вглядываясь в лицо брюнета, тот явно спал не спокойно, тонкие пальцы с силой сжимали край одеяла, а сам он то и дело вздрагивал всем телом. Вздохнув, шут осторожно, боясь разбудить, провел рукой по его волосам, стал успокаивающе гладить по спине, пока поэт, наконец, не притих.
У Пьеро всегда был тревожный сон, Арлекину известны лишь редкие случаи, когда поэт спал, как младенец, что случалось исключительно после секса. Временами он просыпался среди ночи с криком и в холодном поту, чем первое время пугал Арлекина. Шут в итоге был «выдрессирован» просыпаться еще до фееричного пробуждения Пьеро, прижимать его к себе и успокаивать, пока тот еще пребывал во власти сна. Система работала, и этого было достаточно, однако некоторое время спустя, Арлекин поймал себя на мысли, что и сам долго не может уснуть, если Пьеро нет рядом, что не слишком его обрадовало. Да и о том, что ему снилось, брюнет никогда не имел желания делиться, потому, оставалось только гадать, что не так с этим флегматичным парнем.
-К психиатру бы тебя.. – едва слышно сказал Арлекин, отходя от поэта. «И меня, пожалуй, тоже..» - подумал он, накидывая кожаную куртку с твердым намерением проветрится.

На город опустился туман, потоками заполняя улицы и переулки, застывая густой пеленой, заставляя Арлекина чувствовать себя, как в каком-то зазеркалье, мутном, сыром и на удивление пугающем. Сумерки тенью накрыли город, капли дождя обжигающе резали лицо и ладони, город замерзал, и казалось, мир бьется в предсмертной агонии в поисках последнего источника тепла.
Тряхнув головой и поправив на плече ремень от чехла только что купленной гитары, шут сбросил наваждение и, сунув руки в карманы куртки, с усмешкой отметил, что подобную погоду Пьеро находил вдохновляющей и даже отчасти романтичной. Ветер выл, силясь забраться под куртку, терзая многострадальные небоскрёбы и жилые многоэтажки, заставляя весь город дрожать. Больше всего сейчас хотелось лечь и, по возможности, умереть. Но то было бы слишком просто, словно уйти не попрощавшись. Поймав себя на подобной мысли, Арлекин сжал зубы: непозволительная роскошь, на радость Карабасову? Нет уж. Раздумывая над вопросом «Где же я в своей жизни свернул не туда?» шут решил, что стоит вернуться обратно, а в идеале найти Артемона и просто расслабиться. Шаг, ещё шаг, поворот за угол, и перед ними предстал заветный бар, кинув короткий взгляд на часы, Арлекин выругался: опоздал на десять минут, придется выслушивать выговор от "сестренки".
Звякнул рингтон пришедшей смс, парень глянул на экран и, нахмурившись, поднимаясь по лестнице, на ходу открыл сообщение от Коломбины. «Ваше выступление отменено, Бари изменил программу.» - Арлекин облегченно выдохнул.


Несмотря на будний день, заняты все столики и почти все места за барной стойкой, и Буратино снует вдоль стеклянных полок с бутылками, смешивая всяческие "маргариты", "лонг айленды" и наливая пиво. Едва выдается свободная секунда, он задерживается перед сидящим за стойкой Арлекином и пожимает в приветствии протянутую ему прохладную ладонь. Буратино с неудовольствием отмечает в ярко-зеленых глазах шута неприятный стеклянный блеск. Шут приподнимается, перегибаясь через стойку и обхватывает шею бармена, притягивая к себе, склоняется к его уху, и, пытаясь переорать долбящую музыку, просит намешать ему "чего-нибудь убойного", после чего плюхается обратно на место. Буратино выпрямляется и переводит дух - на мгновение его посетило иррациональное чувство, что его сейчас поцелуют. Он наклоняется к Арлекину, пытаясь говорить отчетливо и громко - обычно его слова звучат глуховато из под натянутой на нос медицинской повязки, под которой он скрывает неприятные последствия криминальной юности.
- Тебе не стоит пить здесь, ты же знаешь, Он этого не любит.
Он - это Карабасов, разумеется. Хозяин не заботился о здоровом образе жизни труппы, но весьма не любил, когда те околачиваются без дела в баре или занимают возможные гостевые места.
Арлекин не слышит из-за музыки, но догадывается о смысле по строгому виду Бу и отмахивается, шлепая на стойку пару помятых купюр. Буратино морщится и разворачивается к подошедшей официантке, принимает у нее заказы и отходит от Арлекина, жестами прося его подождать.

Вливая в высокий стакан ровно отмеренную одну за другой порции ингредиентов, Буратино ощущает поднимающееся изнутри глухое раздражение. Он определенно против, чтобы Арлекин мешал дрянь, которой бы он там ни наглотался или нанюхался, с алкоголем, достаточно уже он видел его полуживым на следующий день после подобных экспериментов. Заканчивая последний шот, иронично называющийся "Опухоль мозга", он ставит его на поднос официантки. Вернувшись к покручивающемуся на высоком стуле Арлекину, он обнаруживает рядом облокотившегося на стойку Артемона, возле которого вьются две барышни, по видимому, узнавшие в нем актера труппы. Они громко о чем-то беседуют, и в ответ на одну из реплик Артемона девушки синхронно взрываются фальшивым звонким хохотом. Арти радостно скалится и поднимает руку, салютуя подошедшему Буратино. В отличие от одетого почти "по-домашнему", в простую рубашку и джинсы Арлекина, Артемон облачен в что-то непомерно кожаное и обтягивающее. На его шее массивный собачий ошейник, запястье обмотано деревянными четками, которые теребит одна из девушек, полупьяненькая невыразительная брюнетка. Встречаясь взглядом с Артемоном, бармен видит в нем тот же едва заметный отталкивающий мертвящий блеск. Значит, опять нажрались чего-то вместе и пришли заливать это спиртным. Буратино устало трет пальцами висок, он хочет выпроводить обоих наверх, в жилые комнаты и уже собирается сообщить об этом Артемону, как внезапно, после пары секунд тишины, громко долбящая музыка после пары секунд тишины сменяется тягуче-ритмичной мелодией, и освещение в зале меняется. Все, включая облепивших Артемона девушек, поворачивают головы к сцене, больше напоминающую подиум. В разноцветных переливающихся лучах софитов и неизменных бликов диско-шара из-за алого занавеса появляется Мальвина. Сегодня она одета в довольно простой наряд - по сравнению с костюмами для спектаклей - полностью облегающее тело черное кружево, подчеркивающий талию простой черный атласный корсет - никаких украшений - и, разумеется, туфли на высоченной шпильке. Из зала раздаются одобрительные выкрики и аплодисменты, некоторые сразу начинают подтягиваться к сцене. Арлекин картинно хватается за сердце, Артемон оглушительно свистит. Обычно Мальвина не выступает по будним дням, работают девочки "попроще", так что присутствующим в баре сегодня весьма повезло.
Девушка движется вперед в луче света, безупречно-отточенным плавным шагом. Дойдя до середины сцены, она останавливается и взмахивает рукой в кружевной перчатке, неуловимым движением распуская прическу, и даже девушки в зале не могут сдержать завистливо-восхищенных вздохов. Роскошная густая волна ярко-синих волос опускается ниже округлых обтянутых кружевом ягодиц, Мальвина картинно встряхивает ими и продолжает движение по сцене. Волосы - предмет ее высочайшей гордости, действительно великолепные, стали ее фирменной фишкой, она играла с ними, периодически меняя цвет от пастельно-голубого до чернильного синего, но, никогда не изменяя этой гамме.
Мальвина доходит почти до края сцены и начинает плавно танцевать, ее движения действительно завораживают и восхищают, а она кажется фарфорово-безупречной, ультрамариновые волосы полыхают и переливаются в лучах софитов.

Теперь уже у сцены заворожено столпились почти все посетители. Буратино выходит из легкого ступора, чувствуя, как его тянут за рукав - это Арлекин привлекает к себе внимание, тычет пальцем на лежащие перед ним деньги. Бу качает головой и замечает краем глаза, как Артемон, активно раздвигая толпу, пробирается к сцене, встает на нее коленом, уже собираясь взобраться, но Мальвина отпихивает его носком лакированной туфельки, чуть растягивает в улыбке пухлые губы, смотря на своего партнера сверху вниз. Это тоже часть их непрекращающейся игры.
Бу отводит взгляд от сцены и видит, что к Арлекину заботливо склонилась Коломбина. Она сегодня выглядит непривычно строго, выполняя роль администратора, и одета в узкий красный пиджачок, напоминающий смокинг и облегающие брюки, ярко-алые волосы собраны в конский хвост. Девушка разворачивает лицо Арлекина к себе и хмурится, он что-то возражает ей, активно жестикулируя. Коломбина вскидывает пронзительный льдисто-синий взгляд на Буратино и властным кивком показывает ему на дверь с табличкой "Только для персонала", которая ведет на второй этаж, в жилые комнаты актеров, сгребает деньги и заталкивает их в карман полурасстегнутой рубашки Арлекина.
-Идем, - чеканит она не терпящим возражения тоном и берет парня за руку повыше локтя. Арлекину ее пальчики кажутся обжигающе-горячими.
-Давай лучше я, - говорит Буратино, хотя не сомневается, что девушка справилась бы и сама. - Подмени меня.