Название: Приключения Буратино
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Пейринг: слеш и гет: Буратино/Мальвина, Карабас/Артемон, Карабас/Буратино/Арлекин/Пьеро (4), Арлекин/Пьеро, Артемон/Буратино
Описание: обычная история про избранного мальчика, которому нужно спасти мир Театра от жестокой тирании Карабаса.
Предупреждение: Герои старше или младше канона, но все совершеннолетние. ООС, АУ, смешение стилей, скачущий POV, ненормативная лексика, жестокость, неадекватность, групповой секс, элементы БДСМ, даб-кон, нон-кон.
читать дальше
Приключения Буратино
Весь мир – Театр
Разбитый до крови нос болел нещадно. Наверняка, сломал, ударившись головой о неровные булыжники мостовой. Это новый радостный мир встретил так Буратино. Узкими грязными улицами, осколками стекла под коленями и локтями. Дождем. Мерзким, мелким дождем, царапающим кожу и неприятно холодившим тело под тонкой желтой рубашкой. Встать с земли казалось невыполнимой задачей, но Буратино, подавив сиплый стон боли, опираясь всеми конечностями о скользкие камни, резко выбросил себя вверх. Подняться на ноги так и не удалось, он с трудом сел, прислонившись спиной к высокому железному забору. Протер ушибленную переносицу и попытался сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.
Для начала было бы неплохо понять, как он вообще попал сюда.
***
Последнее, что Буратино помнил – как в очередной раз ругался с отцом. Ну, кто же виноват, что директор снова хотел выгнать Буратино из школы за какой-то нелепый разговор в коридоре. А папа Карло так унижался в кабинете этого напыщенного индюка. Так пытался оправдать Буратино, который вообще-то не нуждался ни в чьих в оправданиях. Едва сдерживая злобу, Буратино упирался ладонями в стол, рассматривал тонкие узоры на лакированной поверхности. Минут двадцать, наверное, пришлось выслушивать какую-то пошлую драму, а после, по дороге домой, еще и причитания отца. Как же это все надоело. Буратино крепко стискивал зубы, чтобы не заорать. И это в его же собственный день рождения. Весело отметил совершеннолетие, ничего не скажешь.
— Как же ты можешь так! – спрашивал его папа Карло, когда они добрались до своего фургончика, стоявшего в заброшенном парке. — Не высовывался бы со своим мнением, и никто бы не трогал тебя.
— Ты не понимаешь, отец. Мы не должны позволять всяким идиотам относиться к нам, как к собакам!
Буратино со злобой ударил кулаком в висевшее на стене зеркало и вдруг почувствовал, как какая-то странная сила схватила его за руку, потащила внутрь темного пространства, и, подхваченный волшебным вихрем, он полетел в зазеркалье.
***
— Пациент скорее мертв, чем жив, – сквозь гудящий звон в ушах пробился хриплый голос, похожий чем-то на собачий лай, возможно, тем, что говоривший немного картавил. — Нет. Пациент скорее жив, чем мертв.
Чьи-то пальцы стали быстро ощупывать лицо Буратино, приподнимая за подбородок.
Буратино с трудом разлепил веки, встречаясь со взглядом любопытных металлически-серых глаз, в которых время от времени вспыхивали красные искры. Хотя, может, это Буратино мерещился всякий вздор. Незнакомец в черной кожаной куртке, шипованных браслетах и ошейнике протянул ему руку.
— Я Артемон. Раньше я тебя здесь не видел, ты кто и откуда сбежал?
— Буратино...– Артемон едва расслышал затихающий голос.
Светловолосый парень с разбитым лицом неопределенно взмахнул рукой в сторону неба и бессильно упал на колени Артемона. Пришлось забросить его на себя и, подхватив с земли рюкзак с девичьим барахлом для Мальвины, нести все это до дома. Этот Буратино оказался ужасно тяжелым, а ведь так и не скажешь, на вид-то он был таким худым, щуплым. Он висел на спине Артемона, обвив его шею руками, а пятками больно упираясь в живот. Как детеныш обезьяны. И голову еще так трогательно на плечо положил. Слабак.
***
В коридоре раздался странный грохот. Мальвина вскочила с постели, недоуменно потирая заспанные глаза.
— Артемон, – выкрикнула она, подбегая к двери, на ходу одергивая полупрозрачную сорочку. – Ты чего расшумелся?
Оказалось, ее кудрявый слуга притащил грязного, неухоженного бродягу. Наверное, из Страны Дураков, такие вечно ошиваются возле забора, если их стража не поймает. Этого, судя по избитому виду, поймала, но он как-то сумел вырваться. Не без помощи Артемона, очевидно.
— С какой помойки ты его подобрал? – спросила Мальвина, брезгливо передернув плечами.
Она смотрела на Артемона исподлобья, и грудь ее вздымалась от недовольства, растрепанные волосы спадали на ее рассерженное, но оттого еще более прекрасное лицо. Артемон раздражал своей жалостливостью. Вместо того, чтобы отыскивать беглых актеров, он притаскивал в Театр каких-то бездельников.
— Ему нужна наша помощь, – Артемон виновато разглядывал носки своих стоптанных серых кед. – А еще я принес то, что ты просила.
— Ладно. Утром отведем его Карабасу, – снисходительно выдохнула Мальвина, торопливо вырывая из рук Артемона протянутый рюкзак.
Ей ужасно хотелось посмотреть, что же этот жалкий щенок принес. На цыпочках, потому что босые ноги уже замерзли на холодном полу, она побежала в свою уютную кукольную комнату и, включив синий ночник, сев на синие простыни, стала разглядывать разные интересные вещи.
Синяя тушь - для ее чудесных длинных ресниц. Несколько метров синего шелка – для нового платья. Моток синих ниток. Расписанный синими цветами веер, синяя подушечка для иголок. Несколько синих бантов для волос. Мальвина с любовью разложила все это по полочкам своей тумбочки и, укутавшись синим одеялом, заснула, счастливо улыбаясь своим синим снам.
Артемон же бросил Буратино на свою кушетку возле окна, сам достал из сундука лоскутный коврик, расстелил его в самом темном углу, свернулся на нем, подперев кулаками голову. Не избалованный излишними нежностями, он обладал самым важным в этом мире умением – быстро засыпать, ни о чем не думая, по крайней мере, до следующего дня.
Буратино спал беспокойно, вздрагивая от каждого шороха или даже собственного движения и снова проваливаясь в тягучее и липкое забытье.
***
Утро было недобрым. Проснуться оттого, что тебе на лоб легло влажное полотенце, пропахшее спиртом и чем-то еще больнично-мерзким, было совсем не радостно. Вот и Буратино подумал так же, срывая с лица мокрую тряпку. Лоб и щеки горели огнем и голова гудела как колокол.
— Да лежи ты смирно!
Симпатичная девушка с невероятно синими волосами и такого же цвета глазами пыталась стереть с его лица грязь и подсохшую кровь.
— Кто ты? – грубо спросил Буратино.
— Ты что ли совсем не знаешь приличия?
В ее голосе звучали ноты, если не аккорды невыносимого занудства. Девица продолжала читать нотацию, вкручивала ее точно ржавый болт в самый мозг.
— Во-первых, надо сказать «Доброе утро», во-вторых, надо самому для начала представиться, а уж потом задавать вопросы.
Мальвина раздраженно закатила глаза. Не надо было его оставлять, но Карабас любил таких дерзких ребят, как этот. К тому же близился очередной Карнавал, а в Театре не хватало актеров. Труппа таяла на глазах. Убегали, устав от чрезмерной жестокости Карабаса, владельца Театра. Артемон отлавливал беглецов, но об их дальнейшей судьбе никто не знал, а спрашивать Хозяина как-то не решались.
— Ну, доброе утро! Я Буратино, – хмыкнул невоспитанный гость.
— Так-то лучше! Меня зовут Мальвина, – она криво улыбнулась, убирая полотенце в карман открахмаленного фартука.
Сквозь приспущенные ресницы Буратино наблюдал, как пальцы Мальвины с ярко-синими ногтями быстро-быстро перебирали складки кружевной юбки слишком короткого синего платья, из-под которого выглядывало такое же синее ажурное белье.
— Кажется, у нее фиксация на синем цвете, – подумал Буратино.
Или не подумал, мечтательно разглядывая ее ноги, и неосознанно потянулся к атласной ткани, слегка приподнимая ее. И тут же получил обжигающую, звенящую пощечину и чуть не оглох от истеричного визга.
— Ты что себе позволяешь?!
— Красивая, но психованная, — заключил Буратино про себя.
***
Они сидели за неудобным круглым столиком, пили горький зеленый чай. На завтрак был какой-то гадкий, но, разумеется, дико полезный салат, от одного вида которого становилось тошно. Буратино хотел было отказаться от такого угощения, но Артемон пнул его ногой под колено, предупредительно прошипев.
— Лучше не зли Мальвину.
— Почему это? – наивно и слишком громко спросил Буратино.
Все-таки ему стоило прислушаться. И откуда Артемон только откопал такого недотепу? Как будто только вчера с ветки свалился. Впрочем, кто его знает, откуда он там свалился. Он, наверное, и сам не помнил. Мотал бестолково головой, высматривал что-то.
Мальвина мечтала, что вот вернется Арлекин и надает ему подзатыльников, запинает его ногами хорошенько. А Мальвина угостила бы Арлекина жасминовым чаем с малиновым вареньем, любуясь его разноцветными глазами. Голубой, как у ребенка, и зеленый, как у коварного обольстителя. Он и сам был такой же. Противоречивый. Странный. Ах, Арлекин... от одного этого имени у нее замирало в груди, а руки сами тянулись к подолу юбки. Но он... он любил Пьеро. Это все знали, а Карабас даже поощрял. И это так раздражало Мальвину.
— Так! Не болтай за столом! – от обиды Мальвина ударила Буратино ложкой.
Буратино чуть не подавился и не свалился со стула, потирая ушибленный лоб.
— Совсем, что ли, с ума сошла? Дура! – обиженно выплюнул ругательство, вздернув голову.
— Совершенно невоспитанный мальчишка. – злобно процедила Мальвина.
И вдруг вскочила с места, подбежала к Буратино, уперлась острым коленом ему под живот. Достала из кармана фартука черный скотч, зубами стала отдирать клейкую ленту. При этом она так выпячивала грудь, так сжимала округлые ягодицы и так порочно стонала, что вместо жара негодования Буратино чувствовал только жар в паху. Озабоченно вздохнул и потянулся к ее розоватым бедрам, стал исступленно гладить мягкое тело. Некоторых людей жизнь ничему не учит.
— Убери руки! Артемон, помоги мне.
Артемон подскочил к стулу, завел руки Буратино за спину, крепко держал его, наседая на плечи, скрестив свои руки на его груди. Как билось под его ладонью сердце Буратино, как он часто дышал. Он еще не совсем понял, что задумала Мальвина. Артемон не мог рассказать ему, не мог пойти против воли своей синевласой хозяйки, иначе – кусок черной шипованной кожи сомкнется на его шее, и он будет задушен собственным ошейником. Такова была задумка Карабаса, создать сильного демона и подчинить его какой-то извращенке, заставил Артемона называть ее своей госпожой и пригибаться перед ней, стоять на коленях.
— Я же тебя предупреждал. Я же тебе говорил, – осторожно шептал Артемон, чтобы не слышала Мальвина.
А она справилась наконец со скотчем и залепила наглый рот Буратино, черной лентой обмотала его поперек туловища, привязав его таким образом к спинке стула. Мальвине определенно нравилось смотреть, как расширяются зрачки ее пленника. Что таилось в его таких невинно-голубых глазах? Волнение, недоумение, страх? А может, неконтролируемая похоть? Глупый мальчишка не умел себя вести, как положено и, разумеется, его надо было наказать.
NC-17 Мальвина точно знала, что для него будет самой невыносимой пыткой. И, отбросив в сторону уже ненужный скотч, присела перед стулом на корточки. Облизала свои маленькие, белые пальчики, легко коснулась паха Буратино, провела ладонью вниз, чувствуя, как под джинсовой тканью твердеет его член. Буратино беспомощно дернул тазом, пытаясь подавить в себе такое неуместное физическое желание. Ах. Мужчины. Даже, ненавидя всем сердцем, не могут противостоять своим инстинктам и ловким женским манипуляциям.
Мальвина усмехнулась, быстро расстегивая молнию, вынимая возбужденный член наружу. Синим ногтем коснулась его обрезанной головки, провела линию под уздечкой, дальше – вниз по тонкой желтовато-розовой коже ствола. Ее глаза вспыхнули синим пламенем возбуждения, пришло время усложнить игру.
Хоть Буратино совсем не был похож на сладкого Арлекина и уж тем более на божественного Карабаса, все же. Все же... Мальвина села к нему на колени, стягивая с себя синие стринги. Аккуратно, чтобы Буратино не кончил слишком рано, вставила себе во влагалище его член и стала двигаться на нем вверх-вниз, желая прочувствовать тесное трение внутри себя, постепенно увеличивала темп. Она закрывала глаза, откидывая голову назад, оплетая ногами лодыжки Буратино, обхватывала его руками, вцепившись в спинку стула.
Буратино никогда в жизни не чувствовал себя так по-идиотски. Быть изнасилованным девчонкой! Что может быть более унизительным? А Мальвина прыгала на нем, как будто Буратино не человек, а какая-то изощренная секс-кукла.
Он пытался сбросить с себя Мальвину, но она только шире раздвигала бедра, глубже вталкивая в себя его член. В насмешку крепко прижала ладони к его плечам, придавила к стулу. Сволочь. Потом Буратино, несомненно, будет плеваться, говорить, что у него не было выбора. А пока горло сковало невыразимым стоном и руки, крепко стянутые за спиной, сводило судорогой. Каждое движение Мальвины отдавалось по всем телу болезненной истомой. Пот тонкими струйками стекал по шее, заливаясь под воротник рубашки. Воздуха в легких становилось все меньше, тем более, что из-за дурацкого скотча приходилось дышать через нос. Он конвульсивно бился и вертел головой, задыхаясь. Показалось, что он умирает. Сердце вдруг остановилось, стукнуло глухо, отдаваясь где-то в животе. А потом – забилось как бешеное, Буратино вытянулся, опрокидываясь немного назад. Мышцы натянуто дрогнули, на джинсы брызнули белые липкие капли.
— И это все на что ты способен? –недовольно надулась Мальвина, слезая с Буратино. – Надеюсь, Карабас научит тебя правильному обращению с... — хотела сказать с женщинами, но вспомнила о странностях своего бога и быстро выдохнула. — с партнерами.
Достала из кармана носовой платок и тщательно стерла им сперму с внутренней стороны бедер.
***
В последнее время в городе стало как-то мрачновато. Уже который месяц лил дождь, и небо было затянуто непроглядными тяжелыми серо-багровыми тучами. Арлекин возвращался домой после очередного патруля. Он должен был отслеживать появление новых разбойников, прятавшихся от слуг Карабаса за пределами города.
Мир Театра делился на три неоднородные части. Первая – это, собственно, сам Театр – владение Карабаса и его не такой уж многочисленной, а в последнее время и стремительно уменьшающейся труппы.
Вторая часть, самая большая – Страна Дураков, здесь жили обычные люди, которые в глубине души, может, и сомневались в правильности действий Карабаса, но вслух высказать пока боялись. А те, кто все же решались, оказывались либо в застенках Театра, схваченные оловянными стражниками, либо сбегали в Поле Чудес, и вот их-то как раз и называли разбойниками.
Исследовав, исходив вдоль и поперек, все эти три части, Арлекин сделал только один важный для себя вывод – идиотов везде хватало. Поэтому вместо скучного и унылого патрулирования, он предпочитал весело проводить время в трактире «Три пескаря», болтая с Базилио о трудностях бродяжьей жизни, не боясь быть застигнутым оловянными стражниками, которых он убедил, что трактир не представляет никакой угрозы для Карабаса, потому что Арлекин сам лично контролирует его.
***
В домик влетел долговязый парень в красно-черном обтягивающем костюме.
— Всем привет!
Артемон предусмотрительно отскочил в сторону от стула.
— Арлекин! – радостно воскликнула Мальвина, бросаясь ему навстречу, вытягивая вперед руки.
— Оу! У нас гости, а я и не знал, – Арлекин бесцеремонно оттолкнул Мальвину в сторону, подбежал к Буратино, срывая с его губ скотч.
— Вы чертовы извращенцы! Отпустите меня! – оскалился Буратино, облизывая окровавленные от скотча губы.
— Ай! Какой нехороший мальчик, – иронично улыбнулся Арлекин. - кто ты такой?
Он резко поднял голову, и его красные волосы хлестнули Буратино по лицу.
— Это Буратино. Артемон притащил его непонятно откуда... – зло выпалила Мальвина, а потом горячо добавила, ласкаясь к Арлекину, поправляя его воротник. - я подумала, что Карабас...
Кокетливо взмахнула ресницами.
— Правильно подумала, – Арлекин небрежно чмокнул ее в переносицу. — Карабас любит таких...
Его разноцветные глаза сверкнули демонической решительностью.
— Что вы там себе придумали? Я никуда не пойду! – выкрикнул Буратино, вскакивая со стула, забыв что примотан к нему, и тут же упал вместе с ним на пол.
— Да ну? - Арлекин легко наступил на грудь Буратино, насмешливо выгнулся, кладя руки на пояс.
— Сволочь! – выплюнул ругательство Буратино.
Арлекин не обращал на его грубости никакого внимания, разорвал липкую ленту скотча, поднял Буратно, как котенка, за шиворот.
Артемон в это время открыл люк в полу и, оставив наверху Мальвину, они вдвоем с Арлекином взяли Буратино под руки и потащили его вниз по крутой лестнице в темный и странный подвал.
***
Оказалось, под полом маленького домика Мальвины тянулся длинный тоннель, выходящий в кукольный театр. По углам большого, похожего на дворец, здания валялись деревянные рамы, выцветшие картины, какие-то ящики, обрывки ткани. В воздухе висел тягучий запах краски и пыли. Буратино вывели в зрительный зал, к сидящему на первом ряду стройному парню в длинном белом балахоне.
— Здорово, Пьеро! – Арлекин отвесил ему размашистый подзатыльник.
— Привет, Арлекин, – тихо ответил ему Пьеро, поднимая темно-зеленые блестящие глаза.
Черные прямые волосы обрамляли его бледное лицо, точно обсыпанное мукой. На щеках фиолетовой тушью были нарисованы слезы.
— Соскучился, мой милый? – Арлекин порывисто поцеловал его в голову. Сжал белый шелк его балахона.
— Очень, – выдохнул Пьеро, перехватывая его запястье, прижался к Арлекину.
— Прости. Не сейчас. У нас тут новая кукла. Зови Карабаса.
Пьеро с досадой посмотрел на Буратино. Потом вдруг встал перед сценой на колени и стал горячо шептать непонятные заклинания, сопровождая их странными пасами руками. А последние слова он произнес довольно внятно, чуть ли не выкрикивая их в каком-то трансе так что Буратино мог их расслышать.
— Карабас. Вызываем тебя на бис.
Занавес медленно раскрылся, и на сцене в клубах зеленоватого холодного дыма появился высокий черноволосый мужчина в длинном черном плаще с кроваво-красным подбоем. Легкая щетина придавала его лицу мужественной дерзости. Звонко ударив плеткой-семихвосткой по полу, он зычно выкрикнул.
— Ну, это просто праздник какой-то! - рассмеялся грудным сокрушительным смехом.
***
Карабас спрыгнул со сцены и стремительным шагом подошел к тощему пареньку, который все порывался убежать, но не мог вырваться из рук Арлекина и Пьеро, лишь в бессильной злобе сжимал кулаки.
— Как же зовут такого славного, но такого беспокойного мальчика? – Карабас провел по его щеке рукоятью плети, убирая с его лица светлые прядки.
— Тебя не касается, – злобно пробубнил белокурый мальчик сквозь зубы.
— Да выпендривается он, Буратино его зовут! – рассмеялся Арлекин, незаметно касаясь рук подошедшего к нему Пьеро.
Карабас улыбнулся и, манерно тряхнув черными, жесткими волосами, притянул Буратино к себе, целуя в его красиво очерченный рот.
— О нет, мой милый Буратиночка, – шептал Карабас, покусывая теплые губы испуганного парня. – Меня это как раз касается в первую очередь.
NC-17. групповой секс
Языком он плавно скользил по языку Буратино, который хоть и сопротивлялся отчаянно, но Карабас крепко обернул плетью его талию, прижимаясь к нему все ближе и все плотнее. Вскоре Буратино почувствовал, как ему в бедро упирается что-то. Он крепко зажмурился и даже отвернулся, чтобы не думать, что именно. Карабас только улыбнулся коротко его робости.
— Ну что ты как маленький, Буратинка? – Карабас говорил почти ласково. – Иди ко мне не бойся.
Он рывком стянул с себя кожаные штаны, схватил руку Буратино и положил к себе на пах, усмехнулся, видя, как парень невольно вздрагивал, дотрагиваясь прохладной ладонью до его подтянутого живота, задевая пальцами резинку плавок. Карабас с наслаждением оттянул ее, обнажая довольно крупный в обхвате, но пока еще недостаточно твердый член. Карабас отступил в сторону, подзывая своего кудрявого раба. Сжал в руках свой член, языком обведя внутреннюю сторону щеки.
Без лишних слов Артемон понял Хозяина, послушно опустился на колени. Карабас сорвал с него куртку, оголив покрытый синяками и ссадинами торс. Между лопатками темнело выжженное клеймо - черная буква К. Знак принадлежности Карабасу. Артемон, едва скрывая отвращение, кончиком языка облизал красноватую головку, поддерживая толстый член руками, большими пальцами слегка надавливая на синеватые вены.
Арлекин тем временем подскочил к Буратино, рывком дернув молнию на его джинсах, ударил его коленом под живот.
-Ты что делаешь, псих? – простонал Буратино, повалившись на четвереньки.
А ты что не понимаешь? Сейчас будем приобщать тебя к нашему искусству, – Арлекин высунул язык, зажав его между зубами. Выкрикнул.
- Пьеро, тащи сюда крем для обуви. В смысле... эликсир для приобщения, – Арлекин глумливо засмеялся, сдергивая с Буратино штаны. Тут же тело обжег звонкий удар, отпечаток ладони Арлекина красной пятерней вспыхнул на белой коже.
Арлекин запрыгнул на спину Буратино, сев на поясницу задом наперед, крепко ударяя пятками в бока. Буратино весь сжался, пытаясь стать меньше, вообще раствориться, исчезнуть.
- Да не бойся, дурашка. Больно не будет. Почти, – Арлекин взял из рук Пьеро маленькую круглую баночку. Уверенным движением кисти отвинтил крышку.
- Пьеро! Держи его, - выкрикнул он своему приятелю.
Пьеро сцепил руки на затылке Буратино, прижав его голову к своему животу. Пожалуй, Буратино ошибался, считая, что с Мальвиной он чувствовал себя глупо. По крайней мере, он не утыкался лицом в шелковые складки мужского балахона, не прогибался под тяжестью чужого тела.
Арлекин зачерпнул двумя пальцами желтоватого вязкого вазелина, осторожно смазал задницу Буратино. Мягкими, круговыми движениями массировал тонкую, натянутую кожу, представляя, что ладони его скользят по мягким ягодицам Пьеро, что это Пьеро чувствительно ежится от прохладной смазки. Что это его бедра такие теплые, упругие. Милый сказочный принц из печальной сказки. Черт возьми, думая о нем, Арлекин становился таким сентиментальным. Смахнув с ресниц сахарное наваждение, он уперся ногами в пол, перенеся на ступни свой вес, резко вошел пальцем внутрь тела Буратино.
Буратино взвыл от боли и стыда. Не надо было ему так делать.
Стоявший перед ним Пьеро давно не находил себе места, глядя на гибкую спину Арлекина, ужасно ревнуя его к Буратино. Пьеро закрывал глаза, представляя, что это на нем, а не на Буратино, сидит Арлекин, что это его ласкают сильные руки. Он бы сам приподнимал таз, чтобы длинным, подвижным пальцам Арлекина было удобнее скользить там. Замечтавшись, Пьеро тоскливо кусал губы до крови, и из груди вырывался грустный стон. Белый шелк его театрального балахона приподнимался немного. Но нужно было крепко держать за плечи Буратино, чтобы этот дурак не упускал своего мимолетного счастья. И когда Буратино взвыл от стыда и боли, Пьеро, не вытерпев, задрал одежду и засунул в широко раскрытый рот Буратино свой возбужденный член, украшенный блестящими колечками пирсинга. Вздохнул облегченно. По крайней мере этот непонятный пришелец замолчал.
Буратино едва не задохнулся, ощутив соленый привкус металла и чужого члена у себя во рту.
Карабас удовлетворенно сопел и шире расставлял ноги, направляя кудрявую голову Артемона, чтобы он глубже заглотил член, стиснул его в узком кольце своей глотки. Послушный, хороший мальчик. Артемон стал лучшим творением Карабаса. Остальные были просто ходячими куклами и, трахая их, Карабас получал лишь механическое удовольствие. Да, они выполняли все его прихоти, но в них не было души. Другое дело этот кудрявый – Демон с душой. Артемон - кукла, которую Карабас сделал очень давно, еще в прошлой своей жизни. В подарок одной прекрасной белокурой девушке, в которую был безнадежно влюблен. Она приняла подарок снисходительно, подарив Карабасу ложную надежду, а потом... Потом бросила его, предпочтя какого-то жалкого и совершенно недостойного ее любви неудачника. А деревянную игрушку - мальчика в костюме пуделя - она все же оставила себе. И теперь Карабас отыгрывался на Артемоне за свое унижение, упивался его ненавистью и горячим, но беспомощным презрением.
Беспощадно бил его по спине плетью, заставляя быстрее и старательнее сосать, больно хватал за волосы, наматывая их на руку. Злорадно усмехаясь, смотрел, как Артемон вздрагивает, беззвучно скулит и прижимается к полу, как побитый щенок. Впрочем, он и был побитым щенком.
Однако нельзя было слишком увлекаться, надо было еще попробовать этого нового мальчика. Как его там. Буратино.
Носком лакированного ботинка Карабас отпихнул от себя Артемона, подошел к занимательной композиции из трех тел. Взял Буратино за бедра, рукоятью плети проведя одним грубым движением, без предупреждения, вошел в его тесный зад. До крови. Пьеро едва успел вынуть изо рта Буратино свой член , а то бы непременно лишился его. Так отчаянно стиснул зубы новенький. Едва держался на подрагивающих от напряжения руках, пришлось поддержать его за плечи.
Арлекин обнял Карабаса за плечи, обвил ногами его пояс и, вытянувшись, жадно поцеловал в губы. Скользил ладонями по его телу, забираясь под плащ. Карабас сложенной в несколько раз плетью поддерживал живот Буратино, положив ладони на его талию. Арлекин в нетерпении сбросил с себя узкое трико, сжал возбужденный до невозможности член, стал натирать его, ложась на спину Буратино, выгибаясь на мостик, и в таком перевернутом виде глядя на Пьеро, улыбаясь ему одним взглядом. Пьеро грустно улыбнулся в ответ и мучительно кончил, заливая тягучей белой струей лицо Буратино. А он...
Буратино чувствовал себя какой-то использованной половой тряпкой, но ему вдруг стало как-то все равно. Как будто все это происходило не с ним, в какой-то другой вселенной. Шумно выдохнул Карабас, изливаясь горячей спермой по ногам Буратино, и Арлекин соскочив со спины, довольно натягивал свои нелепые штаны в клетку.
- Уведите его! - выкрикнул Карабас, хрипло рассмеявшись.
***
Несколько дней Буратино провалялся без памяти, брошенный в какую-то маленькую комнатку, напоминающую гроб. А когда очнулся, обнаружил себя на жесткой кровати, уткнулся лицом в маленькую, набитую перьями подушку. Заорал беззвучно и отчаянно. Лучше бы он умер. Любое, даже самое незначительное движение отдавалось острой болью во всем теле, мышцы горели огнем, как будто он весь день без передышки разгружал вагоны с кирпичами. Мокрая от пота рубашка липла к телу, но он вцепился в нее железной хваткой, и даже в бреду он не позволял ее снять с себя.
В комнату осторожно вошел Артемон. Карабас приказал ему присмотреть за новеньким. Послушный раб старательно выполнял приказ. Не более того. А методы… Методы не имели значения. Артемон порывисто вздохнул. Легко погладил Буратино по голове, спускаясь по шее к подрагивающим плечам. Он никак не мог понять, почему в присутствии Буратино он чувствовал себя как-то неспокойно. Все-таки было что-то странное в этом пришельце. То ли запах, то ли поведение, то ли внешность, то ли еще что-то. Но когда Артемон касался его, по пальцам разливалось приятное покалывание и дышать становилось труднее, чем обычно. Как будто весь воздух сосредотачивался на теле Буратино, и нужно было прижаться к нему губами, чтобы вдохнуть полной грудью.
- Что тебе нужно от меня? – глухо спросил Буратино, поворачиваясь к Артемону.
- Очнулся, - Артемон улыбнулся, протягивая блестящее зеленое яблоко. - А я вот поесть тебе принес.
Буратино злобно выбил яблоко из рук, бешено глядя на Артемона.
- Что? Тоже хочешь меня оттрахать, сукин ты сын? – Буратино вскочил на постели, резко группируясь, обхватывая колени. - Или уже ... пока я спал. Сволочь.
- Ты что говоришь?! – отрывисто воскликнул Артемон, подбирая яблоко с пола. - Я бы никогда...
- Тогда зачем ты притащил меня сюда? - брызгая слюной, выкрикнул Буратино.
- Я просто хотел тебе помочь, – пожал плечами Артемон.
Буратино чуть не подавился собственным гневом, выкрикнул с ненавистью.
- Помочь? Ты мне очень помог, да. Лучше бы я там на улице сдох, а не валялся тут как использованная шлюха. Суки, – из его глаз брызнули злые слезы. Он судорожно вцеплялся зубами в край подушки, пальцами сминая наволочку.
Артемон опустился перед кроватью, осторожно заглядывая в лицо Буратино, в его расширившиеся от негодования зрачки.
— Прости Буратино. Если бы не я, тебя бы схватили оловянные солдаты, и еще не известно, что для тебя было бы хуже. Я, правда, не хотел причинять тебе боли, но… Карабас наш Создатель, мы должны жить по его правилам.
— А я здесь причем? - перебил его Буратино. - Меня он не создавал.
— Ты ошибаешься, Буратино. У каждого из нас есть знак, что мы создания Карабаса, и у тебя... Давай сними рубашку.
— Еще чего! - Буратино вжался в стену.
Артемон понимающе улыбнулся.
— Я не буду тебя трогать. Обещаю.
Буратино недоверчиво нахмурился, но все же расстегнул рубашку и снял ее. Артемон закусил губы, почувствовав острый укол в сердце. Нестерпимо хотелось расцеловать этот живот, эту грудь, эти плечи. Артемон встряхнул кудрявой головой, переворачивая Буратино спиной к себе.
— Вот здесь,
Он замер, озадаченно разглядывая спину Буратино. На ней не было никаких знаков. Между лопаток, где у всех остальных жителей этого мира точно черными чернилами была высечена буква «К», у Буратино была чистая, ровная, бело-розовая гладкая кожа. Артемон провел пальцами по выступающим позвонкам. Легко погладил ладонью по пояснице. Нервно сглотнул.
— Слова Тортилы сбываются, – сдавленно проговорил он, вскакивая – Я сейчас, Буратино.
Артемон стремительно выбежал из комнаты.
— Какие слова? – спросил вдогонку Буратино, но Артемон уже не слышал его.
Страшные тайны скрыты в этом развратном мирке. И Буратино, сам того не желая, впутался в какое-то грандиозное и, наверняка, опасное приключение.
***
NC-17
Пьеро сидел на гримерном столике спиной к зеркалу, обвив ногами узкую талию Арлекина, впиваясь в его сладкие губы, чувствуя во рту его подвижный и мягкий язык. Все тело наполняла горячая волна нежности, любви, он жадно обнимал Арлекина, прильнул к его груди, слушая, как бьются их сердца. Совсем не в унисон, в разнобой, но так было даже лучше. Больно было думать, что когда-нибудь придется оторваться от милого друга, перестать целовать. Больно было. Он мучительно сжал ладонью натянутую, чуть ли не разрываемую эрекцией ткань балахона.
— Пожалуйста, Арлекин. Я больше не могу, я так хочу, – шептал Пьеро, вцепляясь в красные волосы любимого шута.
— Сейчас, мой хороший.
Арлекин хитро улыбнулся, задирая одежду приятеля. Стал плавно массировать внутреннюю сторону его бедер, сжимая их до красноватых следов. Его пальцы скользили рядом, но почти не дотрагивались до возбужденного члена Пьеро. Арлекину так нравилось дразнить своего мальчика. Смотреть, как он извивается под его руками, как замирает, настойчиво требуя ласки не словами – а всем телом. И, наверное, Пьеро и сам не осознавал, насколько красноречива его пластика. Но вскоре и самому Арлекину стало невмоготу созерцать всю эту красоту. Все-таки он был человеком действия, поэтому без лишних междометий, одним верным рывком стянул с себя узкие штаны и резко вошел в желанное тело. Пьеро вскрикнул, кусая Арлекина за плечи, но потом сам плотнее насел на его член, выгнулся, ложась на стол. Арлекин стал медленно вбивать в себя в узкий проход, поддерживая Пьеро под коленями. Сначала он двигался медленно, размеренно, делая вдох на каждой фрикции. Но потом, глядя, с каким отчаянным наслаждением Пьеро скользил ладонью по своему члену, и под белыми пальцами сверкали разноцветные камешки интимного пирсинга, Арлекин быстрее поступательно двигал тазом, выше закидывал ноги Пьеро себе на плечи и сильнее сжимал его покрасневшие ягодицы. Он вдруг почувствовал себя участником спринтерского забега.
- Арлекин! Пьеро! – пронзительный крик сбил весь настрой.
Артемон, как всегда, выбрал лучший момент для своего эффектного появления из ниоткуда. Но Арлекину вообще-то было решительно все равно. Не обращая внимания на запыхавшегося демона, продолжал доводить себя и Пьеро до счастливого оргазма.
Пара толчков, и Пьеро, тонко застонав, расплескал вязкую сперму на живот. Арлекин кончил за ним следом. И смахнув белые капли на пол, как ни в чем не бывало, повернулся к Артемону.
— Что разлаялся, Дружок? - спросил Арлекин подбежавшей к ним Артемона.
— Буратино. На нем нет знака, – отдышавшись, быстро проговорил Артемон.
— Серьезно? – Арлекин сразу оживился, помогая Пьеро спрыгнуть со стола. – А ну пойдем.
***
- Да оставьте меня наконец в покое! – зло выкрикнул Буратино, когда в дверях появились Арлекин, Пьеро и Артемон. - Я вам не дамся. Я буду драться.
Артемон остался в дверях караулить, а Арлекин с Пьеро направились к Буратино. Он вскочил с кровати, прикрываясь подушкой.
- Остынь, приятель! – звонко рассмеялся Арлекин, толкнув Буратино в плечо. – Поговорить надо.
Буратино насупился, глядя на Арлекина исподлобья.
— Объясните мне, что здесь происходит.
Арлекин быстро заговорил.
— В общем, нас тут всех не очень устраивает, что творит Карабас. В последнее время он стал.. слишком агрессивным и ... даже не знаю... боязливым, что ли. Совсем с ума сошел, когда услышал о пророчестве Тортилы, в котором говорилось о мальчике без метки....
- О мальчике, который может из мира Театра переходить в мир Реальности и обратно, – добавил Пьеро, многозначительно замолчал, поднимая руку.
- Ну да типа того. Мы-то в том мире сразу превратимся в кукол, – не обратил должного внимания на пафос ситуации Арлекин . – Короче. Речь, скорее всего о тебе. И тебе нужно выбираться отсюда.
- Это будет нелегко, – вздохнул Пьеро.
Буратино округлил глаза.
- Да ладно. Не бойся, прорвешься как-нибудь. Мы тебе поможем, - ловким движением Арлекин вынул из внутреннего кармана своего жилета помятую карту.
— Вот здесь таверна «Три пескаря», найдешь там Алису, она тебе все расскажет и приведет к Тортиле. А там..
— Но ведь в городе полно стражников... – вступил в разговор Артемон.
— Шутишь? – расхохотался Арлекин, откидывая голову назад. – Стражники? Эти тупые деревяшки. Их обмануть ничего не стоит.
— Арлекин! – подал голос Буратино. – ты все так красиво расписал, но ведь так и не сказал, как уйти от Карабаса.
— Карабас никого просто так не отпускает, – осторожно добавил Пьеро.
Арлекин стиснул его в объятьях.
— Ничего! Мы знаем один его секрет. Карабас без ума от музыки. Особенно джаза. Особенно, когда импровизирует на саксофоне. Он даже в лице меняется, иногда кажется, что он стал добрее. Но нет же. Отложит свою трубу в сторону и снова берет в руки хлыст.
Артемон передернулся, как будто и вправду получил удар по спине.
— Ты будешь играть на барабанах, – тон Арлекина не предполагал никаких возражений, но Буратино все же попробовал.
— Но я ...
— Замолчи и слушай, –перебил его Арлекин. - Будешь просто набивать ритм, большего от тебя не требуется. А когда Карабас начнет импровизировать, ты и дашь деру. Только не мешкай. Понял?
— Ну да... – сглотнул Буратино. – Только... А что если произошла ошибка, и я не тот, кто вам нужен?
— По крайней мере, ты будешь красивой куклой,– флегматично пожал плечами Арлекин. Тут же рассмеялся – да что же ты трус-то такой? Если пророчество не про тебя, ты просто не найдешь двери в Реальность.
— Бедный Буратиночка, столько горестных испытаний приготовила тебе судьба...- патетично вскинул руки Пьеро, закрывая лицо, собираясь заранее оплакать несчастного героя.
— Да хватит уже причитать! – Арлекин схватил его за плечи и грубо встряхнул, но, заметив в зеленых глазах бездонную обиду, не выдержал – поцеловал Пьеро в переносицу. Потащил за собой.
- Ладно! Мы пошли. Вечером репетиция, так что готовься.
***
Буратино уронил голову на руки, упираясь локтями в колени. Все казалось таким странным, непонятным. Этот мир, этот жестокий бог. И почему Буратино занесло сюда, по чьей неведомой воле. Он хмурился, мучительно потирая виски. Заговорил сдавленно как будто с самим собой.
- Как же я... как же я сразу не догадался, что все это не просто так происходит. Что я...
Мысли неслись в голове в бешеном калейдоскопе, сменяя одна другую, и в каждой – Буратино видел себя спасителем человечества и не скрывал волнения, охватившего всю его душу. Заговорил, может быть, излишне надрывно, но совершенно искренно веря себе, сверкая ясными голубыми глазами, наполненными страстной решительностью.
-Я всегда знал, что меня ждет особенная судьба, расцвеченная яркими красками. Я всегда знал, что мое предназначение куда важнее, чем простое прозябание в тесноте моего трейлера. Но я не думал, что мне предстоит спасать мир кукол, впрочем, в этом есть и свой символизм. Мой отец. Был замечательным кукольником, театр был смыслом его жизни, но, когда умерла моя мама, он все это бросил. Я... я продолжу его дело и верну заслуженную славу. Я все изменю в этом мире, устрою все по справедливости.
NC-17
Его одержимость передалась Артемону, который не мог больше контролировать мучавшего его желания. Дрожащей рукой он неистово сжимал ширинку, пытаясь хоть немного удержать себя от неправильных действий. Лицо заливала краска, и он глухо стонал, прислоняясь спиной к двери. Сходил с ума, обнимая себя за плечи, закрывая глаза. Часто дышал приоткрытым ртом, облизывая разом пересохшие губы.
В порыве внезапного вдохновения Буратино бросился к нему и поцеловал. Горячо прошептал.
- Ты славный парень, Артемон. Прости, что нагрубил тебе.
- Ничего. – Артемон отвел от себя руки Буратино, когда тот стал торопливо расстегивать штаны. – Тебе не нужно, Буратино. Я не хочу.
— Зато я хочу. – Буратино изо всех сил потянул его на себя, отталкивая в сторону. Артемон, неловко зацепившись за спущенную штанину, чуть было не поскользнулся на полу, но вовремя подставил руки и уткнулся ладонями в кровать, ударившись коленями. Но почти не почувствовал боли, потому что к нему прижался Буратино, налегая всей тяжестью своего тела на спину. Сжимал напряженный член Артемона, то сдавливая сильнее, то отпуская.
Услышав невнятное, но довольное мычание, Буратино сразу понял, что все делает правильно. Нежно усмехнулся, вынул из штанов свой собственный член и, удобно устроив его между ягодиц Артемона, стал медленно водить по вертикальной колее. Чувствовал, как кровь равномерно разносится от основания до самой головки, жарко перетекая по стволу, наполняя его силой и невиданной мощью. Когда же он наконец вытянулся во всю свою длину и стал тверже героических намерений своего обладателя, Буратино резким рывком всадил его в тесный проход, замерев на мгновение, вслушиваясь в сдавленный выдох Артемона, продолжил движение в тугом проеме внутренних стенок. Он обнял Артемона за талию, плотнее прижимая таз к его бедрам. Кусал его плечи, облизывая красноватые следы на светлой коже, целовал в шею, обжигая своим шумным дыханием.
Артемон вцепился в руки Буратино, направляя от головки своего члена до мошонки, а потом обратно. Надсадно сопя, он прижимал подбородок к груди и кусал губы, чувствуя, как приближается волна оргазма, как накрывает его с головой, как разливается обильной спермой в ладони.
Буратино чрезмерно активно двинул тазом и тут же кончил, вскрикнув от резкого разряда. Вынул влажный член, упав на кровать, вытер руки о простыни.
Буратино рухнул на кровать, упираясь локтями в матрас.
- Скажи, Артемон, а если я умру, ты будешь скучать?
- Я не позволю тебе умереть, что бы ни случилось,– строго ответил Артемон, садясь рядом.
***
На сцену Карабас всегда выходил через другую дверь, чтобы еще раз подчеркнуть, что он не то же, что его труппа. И кабинет его находился выше комнат его актеров. Если бы это был обычный театр, можно было бы сказать, что кабинет Кукольника, как он сам себя называл, располагался на балконе. Но это был необычный театр. А Театр. Именно так. С большой буквы. А еще точнее – Храм. Где единственным богом был Карабас, а труппа существовала лишь с одной целью – снова и снова подтверждать его величие. А он бы ударял хлыстом по полу, едва-едва не касаясь их тел, только чтобы увидеть в глазах испуг, смешанный с восхищением, услышать, как с их побелевших губ слетали слова пощады. Тогда Карабас улыбался чуть снисходительно, каждый раз напоминания, кто здесь Режиссер, а кто просто послушная кукла в руках.
Карабас собрал волосы в тугой хвост, стянутый на затылке вычурным черным бантом. Поверх белой шелковой рубашки надел красный, разлетающийся длинными фалдами, фрак с золотыми пуговицами. Поправив на шее аккуратную бабочку, Карабас внимательно посмотрел на себя в огромное, почти в полный рост, зеркало в тяжелой старинной оправе. Улыбнулся своему отражению, вскинул манерно голову и, схватив с полки неизменный хлыст и до блеска начищенный саксофон, направился к сцене.
***
— Истинный аристократ! – вздохнул Пьеро, доставая из футляра скрипку, когда Карабас вышел на сцену.
— Ага! С картинки дешевого любовного романа, – засмеялся Арлекин, перекидывая через плечо ремень от гитары.
— Да тише вы, нас же могут услышать! - настороженно прошептал Буратино, собирая барабанную установку.
— Ха! Он настолько упоен своим величием, что ничего не замечает вокруг, – Пробормотал Артемон, настраивая сентизатор.
— Хватит болтать, бездельники. Вы готовы? – голос Карабаса слился со свистом его хлыста.
Все замерли, ожидая начала его выступления.
***
Музыка была смыслом жизни Карабаса. Когда он подносил к губам саксофон, закрывал глаза и начинал играть какую-то мелодию, наверное, из детства, хотя ему казалось, что он сам только что ее придумал, он представлял себя на вершине горы или на гребне волны. Чувствовал, как воспаряет духом, как возвышается на самим собой, рассыпается на тысячу огненных искр. А еще – физически ощущал восторженный трепет зрителей, замерших в натянутом молчании, не смеющих нарушить гармонию божественной импровизации лишним вздохом. Потом, когда последние звуки вылетят из позолоченного горла саксофона, когда Карабас отведет его в сторону, скользнув пальцами с клавиш. Зал накроет своего гения оглушительными брызгами оваций, а сам же Карабас улыбнется так немного скромно, поклонится, как будто он ни при чем, как будто это не он только что сотворил чудо музыки.
— Браво! Браво! – радостно захлопала в ладоши Мальвина.
Она шила костюмы для актеров и пришла сейчас делать примерки.
Карабас открыл глаза. Один, снова один в окружении ничего не смыслящих в истинном искусстве подростков. Он в раздражении чуть не бросил саксофон на пол, но вовремя остановился и аккуратно отложил в сторону.
— А где Буратино? – он озадаченно смотрел на пустующее место барабанщика.
— Сбежал, наверное, – скептически ответил Арлекин, едва сдерживая ухмылку.
Продолжение следует...